50 НА ЗЕМЛЕ
Пятьдесят на земле - шутки в сторону!
Мечет карты Господь, ставка - жизнь.
И уже не кукушки, а вороны
Отмеряют мои рубежи.
Я волнуюсь, я самое ценное
Раз за разом кидаю на кон,
И в конце непомерную цену я
Заплачу, когда выиграет Он.
И нехитрые вроде бы правила,
И азарт далеко не иссяк !
Только время морщины оставило,
Проскрипев на тяжелых осях.
Мне все меньше игра эта нравится,
Бесполезно соперничать с Ним.
И в обрыв, словно кони, срываются
Мои годы один за другим...
Неспокойно луна в окна клонится,
Смята наволочка, горяча,
И все чаще старуха бессонница
Навещает меня по ночам.
Я упрям, все крупней ставить хочется,
Все рискованней, день ото дня,
Пусть когда эта партия кончится,
За размах уважают меня!
Бесконечно игра продолжается,
Нету в ней перерывов и льгот,
По-отечески Бог улыбается,
И крапленную карту сдает...
Пятьдесят на земле - шутки в сторону!
Мечет карты Господь, ставка - жизнь.
И уже не кукушки, а вороны
Отмеряют мои рубежи.
Я волнуюсь, я самое ценное
Раз за разом кидаю на кон,
И в конце непомерную цену я
Заплачу, когда выиграет Он.
И нехитрые вроде бы правила,
И азарт далеко не иссяк !
Только время морщины оставило,
Проскрипев на тяжелых осях.
Мне все меньше игра эта нравится,
Бесполезно соперничать с Ним.
И в обрыв, словно кони, срываются
Мои годы один за другим...
Неспокойно луна в окна клонится,
Смята наволочка, горяча,
И все чаще старуха бессонница
Навещает меня по ночам.
Я упрям, все крупней ставить хочется,
Все рискованней, день ото дня,
Пусть когда эта партия кончится,
За размах уважают меня!
Бесконечно игра продолжается,
Нету в ней перерывов и льгот,
По-отечески Бог улыбается,
И крапленную карту сдает...
Друзьям
Нас многое не ранит, не тревожит,
Всё притупляется с теченьем лет.
Привычна радость, боль привычна тоже,
Душа черствеет от плевков и бед.
Всё меньше тем для пылких шумных споров,
Всё больше поводов пораньше лечь,
И счастье откровенных разговоров
Утрачено, и острожна речь.
Но иногда, привычный ритм ломая,
Взлохматит ветер шумный водоем,
И я души болячку ковыряю,
Как мальчуган, обгрызанным ногтем.
И засаднит, замается, забьется,
Стуча о ребра, сердце заболит,
И стих слезой на белый лист прольется,
И кисть картину новую родит.
Ни за гроши, ни за большие тыщи,
Как апельсин, что впитывал зарю,
Я сердце, вынув, дольками почищу,
И вам, друзья, с улыбкой раздарю.
Октябрь 2003 г.
St. Louis
Нас многое не ранит, не тревожит,
Всё притупляется с теченьем лет.
Привычна радость, боль привычна тоже,
Душа черствеет от плевков и бед.
Всё меньше тем для пылких шумных споров,
Всё больше поводов пораньше лечь,
И счастье откровенных разговоров
Утрачено, и острожна речь.
Но иногда, привычный ритм ломая,
Взлохматит ветер шумный водоем,
И я души болячку ковыряю,
Как мальчуган, обгрызанным ногтем.
И засаднит, замается, забьется,
Стуча о ребра, сердце заболит,
И стих слезой на белый лист прольется,
И кисть картину новую родит.
Ни за гроши, ни за большие тыщи,
Как апельсин, что впитывал зарю,
Я сердце, вынув, дольками почищу,
И вам, друзья, с улыбкой раздарю.
Октябрь 2003 г.
St. Louis
Осень
Отлетела листва. Между голых стволов
Неприкаянно мается ветер.
На унылый пейзаж от стальных облаков
Оседает задумчивый вечер.
Жмутся птицы к домам, стекленеет асфальт,
Ход вещей безнадежно нарушен.
Прикоснулась холодной рукою печаль,
И тоска забирается в душу.
Только дома, в камине огонь не иссяк,
Запотевший графинчик - не лишний,
Улыбается тихо жена на сносях,
И дымятся вареники с вишней.
Только в доме моем - дочки смех заводной
Пляшет в люстрах, по стенкам дробится,
И навстречу под рыжей кудрявой копной
Озорная улыбка искрится.
Только в доме моем, посреди декабря,
Когда мир замирает и чахнет,
Раскрасневшись, из баньки выходят друзья,
И березовым веничком пахнет.
Только в доме моем, атмосферой любви
Каждый метр квадратный пропитан.
Мне приятно когда домочадцы мои
За столом соберутся накрытым.
Будем ужинать и говорить неспеша
О погоде и строгости правил,
И зевнет, в глубине улыбаясь душа,
И крылом прошуршит добрый ангел.
12.2002 г.
Отлетела листва. Между голых стволов
Неприкаянно мается ветер.
На унылый пейзаж от стальных облаков
Оседает задумчивый вечер.
Жмутся птицы к домам, стекленеет асфальт,
Ход вещей безнадежно нарушен.
Прикоснулась холодной рукою печаль,
И тоска забирается в душу.
Только дома, в камине огонь не иссяк,
Запотевший графинчик - не лишний,
Улыбается тихо жена на сносях,
И дымятся вареники с вишней.
Только в доме моем - дочки смех заводной
Пляшет в люстрах, по стенкам дробится,
И навстречу под рыжей кудрявой копной
Озорная улыбка искрится.
Только в доме моем, посреди декабря,
Когда мир замирает и чахнет,
Раскрасневшись, из баньки выходят друзья,
И березовым веничком пахнет.
Только в доме моем, атмосферой любви
Каждый метр квадратный пропитан.
Мне приятно когда домочадцы мои
За столом соберутся накрытым.
Будем ужинать и говорить неспеша
О погоде и строгости правил,
И зевнет, в глубине улыбаясь душа,
И крылом прошуршит добрый ангел.
12.2002 г.
Ностальгическое
Закурю, глубоко затянусь,
И закрою глаза и застыну,
И в себя,
как в туман, окунусь,
В облака сигаретного дыма.
Через мыслей дурацких канву
Разгляжу куполов очертанья,
И узнаю в тумане Москву
Сквозь нечеткую призму сознанья.
Проявляясь, в мозгу застучат,
Как забытая милая песня
Сивцев вражек...
Волхонка.....
Арбат..
Моховая.....
Остоженка.....
Пресня...
Дым слоится и щиплет глаза,
Заплетая на стенах узоры...
Выплывают друзей голоса
И обрывки ночных разговоров.
И взорвутся горячей волной,
Заглуша в подреберьи удары,
Звуки струн
пообшарпанной,
той
Шестиструнной любимой гитары.
Я скучаю по старым друзьям,
Не успели мы наговориться...
По нетрезвым и шумным ночам,
По открытым улыбкам и лицам.
Как терзал я гитару для вас -
Сердце
горлом хлестало наружу,
И, взмывая,
рвались в резонанс,
И болели сообща наши души.
Здесь зимою тепло.
За окном
Рыжей почкой магнолия бухнет..
А я маму не видел давно,
И с сестрой не трепался на кухне.
Опрокинув "Столичной" фужер,
Так скучаю порой,
нету спасу,
По распахнутой русской душе
И церковному иконостасу.
St. Louis
12.2002
Закурю, глубоко затянусь,
И закрою глаза и застыну,
И в себя,
как в туман, окунусь,
В облака сигаретного дыма.
Через мыслей дурацких канву
Разгляжу куполов очертанья,
И узнаю в тумане Москву
Сквозь нечеткую призму сознанья.
Проявляясь, в мозгу застучат,
Как забытая милая песня
Сивцев вражек...
Волхонка.....
Арбат..
Моховая.....
Остоженка.....
Пресня...
Дым слоится и щиплет глаза,
Заплетая на стенах узоры...
Выплывают друзей голоса
И обрывки ночных разговоров.
И взорвутся горячей волной,
Заглуша в подреберьи удары,
Звуки струн
пообшарпанной,
той
Шестиструнной любимой гитары.
Я скучаю по старым друзьям,
Не успели мы наговориться...
По нетрезвым и шумным ночам,
По открытым улыбкам и лицам.
Как терзал я гитару для вас -
Сердце
горлом хлестало наружу,
И, взмывая,
рвались в резонанс,
И болели сообща наши души.
Здесь зимою тепло.
За окном
Рыжей почкой магнолия бухнет..
А я маму не видел давно,
И с сестрой не трепался на кухне.
Опрокинув "Столичной" фужер,
Так скучаю порой,
нету спасу,
По распахнутой русской душе
И церковному иконостасу.
St. Louis
12.2002
Подмосковное
Что-то на сердце не ладно, не уютно,
Рвутся мысли и душе покоя нет,
И захватывает дух ежеминутно,
Не живу, а падаю во сне.
Облегченья не дают забавы тела,
Не приносит расслабления загул,
Словно я чего-то важного не сделал,
Словно долг кому-то не вернул.
Я все время оступаюсь неуклюже
И влетаю в разноцветный корридор,
Одноклассники там бегают по лужам,
И в боярышнике школьный двор.
Ощущенье, будто заскочил в вагон я,
Пахнет курицей, стаканы дребезжат,
За окном летят пейзажи Подмосковья,
А билет в обратный путь не взят.
Вроде нет сопливой тетки ностальгии,
Мне тепло в кольце любимых, нежных рук,
Только чувство, что срываясь из России,
Я забыл на кухне выключить утюг.
Я везучий, хоть и не рожден в рубашке,
И с женою счастлив, верь - не верь,
Только мысль, что где-то в девятиэтажке,
Позабыл незапертую дверь.
Я поехал за единственной любовью,
С ней живу теперь и в ласке и в тиши,
Но во дворике родного Подмосковья,
Я не снял с веревок простыни души.
Справедлива участь человечья,
Справедлива, хоть и жестока порой,
Мы - разлуками оплачиваем встречи,
А за жизнь - заплатим головой.
St.Louis
03.08.2004
Что-то на сердце не ладно, не уютно,
Рвутся мысли и душе покоя нет,
И захватывает дух ежеминутно,
Не живу, а падаю во сне.
Облегченья не дают забавы тела,
Не приносит расслабления загул,
Словно я чего-то важного не сделал,
Словно долг кому-то не вернул.
Я все время оступаюсь неуклюже
И влетаю в разноцветный корридор,
Одноклассники там бегают по лужам,
И в боярышнике школьный двор.
Ощущенье, будто заскочил в вагон я,
Пахнет курицей, стаканы дребезжат,
За окном летят пейзажи Подмосковья,
А билет в обратный путь не взят.
Вроде нет сопливой тетки ностальгии,
Мне тепло в кольце любимых, нежных рук,
Только чувство, что срываясь из России,
Я забыл на кухне выключить утюг.
Я везучий, хоть и не рожден в рубашке,
И с женою счастлив, верь - не верь,
Только мысль, что где-то в девятиэтажке,
Позабыл незапертую дверь.
Я поехал за единственной любовью,
С ней живу теперь и в ласке и в тиши,
Но во дворике родного Подмосковья,
Я не снял с веревок простыни души.
Справедлива участь человечья,
Справедлива, хоть и жестока порой,
Мы - разлуками оплачиваем встречи,
А за жизнь - заплатим головой.
St.Louis
03.08.2004
Я пишу стихи.
Я живу веселясь, моя жизнь хороша,
Все по полочкам, складно и в меру.
Я дружу от души, пью вино не спеша,
Принимаю обманы на веру.
Я спокоен и счастлив, живу как король,
Но порой, под халатной парчою,
В закоулках души занимается боль
В храме на ночь забытой свечою.
Нарастает в груди шевелящийся ком,
Ноет, мается без передышки,
И ворочается беспокойным щенком,
Тычась носом холодным в подмышку.
Я люблю эту боль не дающую спать,
Может я мазохист добровольный?
Или боль - это право бумагу марать
По ночам в круге лампы настольной?
Я люблю, когда боль, оборвав тормоза,
Вырезает из сердца картинки,
И бессонница в кровь натирает глаза,
Как ступни в неудобных ботинках.
В результате исчерканы ленты страниц
Зарифмованной кардиограммой,
Как сугроб, испещренный следами от птиц
Возле задней двери ресторана.
Я люблю эту боль, что занозой сидит,
Пусть неровен мой сон и тревожен,
Я уверен в одном - если сердце болит,
Значит жив я и небезнадежен!
18.02.2004 г.
Я живу веселясь, моя жизнь хороша,
Все по полочкам, складно и в меру.
Я дружу от души, пью вино не спеша,
Принимаю обманы на веру.
Я спокоен и счастлив, живу как король,
Но порой, под халатной парчою,
В закоулках души занимается боль
В храме на ночь забытой свечою.
Нарастает в груди шевелящийся ком,
Ноет, мается без передышки,
И ворочается беспокойным щенком,
Тычась носом холодным в подмышку.
Я люблю эту боль не дающую спать,
Может я мазохист добровольный?
Или боль - это право бумагу марать
По ночам в круге лампы настольной?
Я люблю, когда боль, оборвав тормоза,
Вырезает из сердца картинки,
И бессонница в кровь натирает глаза,
Как ступни в неудобных ботинках.
В результате исчерканы ленты страниц
Зарифмованной кардиограммой,
Как сугроб, испещренный следами от птиц
Возле задней двери ресторана.
Я люблю эту боль, что занозой сидит,
Пусть неровен мой сон и тревожен,
Я уверен в одном - если сердце болит,
Значит жив я и небезнадежен!
18.02.2004 г.
Московская весна.
Уже асфальт ручьем умылся,
В котором теплый луч дрожит,
И снег, похлюпав, испарился,
На клумбах мусор обнажив.
Уже, мячом стуча о стенки,
Галдят мальчишки по дворам,
Незагорелые коленки
Уже мелькают тут и там.
Вот-вот зеленым почки брызнут,
С ума романтики сойдут,
И на цветов дороговизну
Мужчины разом наплюют.
Весна !
В ней, как в шаманском зелье,
Несовместимое слилось -
Неудержимое веселье,
Мечты и авитаминоз.
Мне нравятся недельки эти,
Когда любой слегка влюблен,
Грехом пропитан пыльный ветер,
И рифмой вечер напоен !
Уже асфальт ручьем умылся,
В котором теплый луч дрожит,
И снег, похлюпав, испарился,
На клумбах мусор обнажив.
Уже, мячом стуча о стенки,
Галдят мальчишки по дворам,
Незагорелые коленки
Уже мелькают тут и там.
Вот-вот зеленым почки брызнут,
С ума романтики сойдут,
И на цветов дороговизну
Мужчины разом наплюют.
Весна !
В ней, как в шаманском зелье,
Несовместимое слилось -
Неудержимое веселье,
Мечты и авитаминоз.
Мне нравятся недельки эти,
Когда любой слегка влюблен,
Грехом пропитан пыльный ветер,
И рифмой вечер напоен !
Петербургская зима
Опять зима, опять морозы,
Меха, шарфы, пальто до пят.
Опять неясные вопросы
Ночами душу бередят.
Мосты, поёживая спины,
Сугробы стряхивают вниз.
Исакий, мрачным исполином,
Над серой площадью навис.
Мертвы фонтаны, парки хмуры,
Петродворец грустит впотьмах,
И заколочены фигуры,
Как окна в брошеных домах.
Кружится снег в беззвучной пляске,
Туманит крепость над рекой.
Зима с дворцов смывает краски,
Колдуя медленной рукой.
Как в мире всё неоднозначно!
Лизнуло солнце город мой,
И то, что было бело-мрачным,
Вдруг заискрилось белизной.
Сверкает снег, хрустит, смеётся,
Слепит глаза, щекочет нос,
В лучах алмазной крошкой вьётся
Между начищенных берёз.
Царицей в новом криналине,
Нева красива и строга,
И чередой жемчужных линий
Её венчают берега.
В подушках снежных вязнут звуки,
В искристой дымке Шпиль дрожит.
Бодрит морозец, щиплет руки
И подгоняет, и смешит.
Как объяснить контрасты эти?
То весело, то грустно мне,
Скучает глаз по разноцветью
И радуется белизне.
Зима, в твоих кристальных гранях
Дробятся призрачные сны,
В тебе все тайны мирозданья,
Как в зеркале отражены.
Зима, ты смерть несёшь природе,
И радость очищенья-Ты,
С тобой ко мне тоска приходит,
И свет познанья красоты.
В гармонии противоречий
Судьба заулыбалась мне,
И я в сугробы ставлю свечи,
И в пояс кланяюсь Зиме.
Декабрь 20, 2003
* * *
Опять зима, опять морозы,
Меха, шарфы, пальто до пят.
Опять неясные вопросы
Ночами душу бередят.
Мосты, поёживая спины,
Сугробы стряхивают вниз.
Исакий, мрачным исполином,
Над серой площадью навис.
Мертвы фонтаны, парки хмуры,
Петродворец грустит впотьмах,
И заколочены фигуры,
Как окна в брошеных домах.
Кружится снег в беззвучной пляске,
Туманит крепость над рекой.
Зима с дворцов смывает краски,
Колдуя медленной рукой.
Как в мире всё неоднозначно!
Лизнуло солнце город мой,
И то, что было бело-мрачным,
Вдруг заискрилось белизной.
Сверкает снег, хрустит, смеётся,
Слепит глаза, щекочет нос,
В лучах алмазной крошкой вьётся
Между начищенных берёз.
Царицей в новом криналине,
Нева красива и строга,
И чередой жемчужных линий
Её венчают берега.
В подушках снежных вязнут звуки,
В искристой дымке Шпиль дрожит.
Бодрит морозец, щиплет руки
И подгоняет, и смешит.
Как объяснить контрасты эти?
То весело, то грустно мне,
Скучает глаз по разноцветью
И радуется белизне.
Зима, в твоих кристальных гранях
Дробятся призрачные сны,
В тебе все тайны мирозданья,
Как в зеркале отражены.
Зима, ты смерть несёшь природе,
И радость очищенья-Ты,
С тобой ко мне тоска приходит,
И свет познанья красоты.
В гармонии противоречий
Судьба заулыбалась мне,
И я в сугробы ставлю свечи,
И в пояс кланяюсь Зиме.
Декабрь 20, 2003
* * *
Мне хорошо в пределах незнакомых,
Я здесь обласкан и одет-обут.
Уже прижился, я уже здесь – дома,
Мои стихи востребованы тут.
Уже растет мой сын единокровный,
И жаркие привычны вечера,
И все ж, я – лист с березы подмосковной
Осенним ветром сорваный вчера.
Уже сложился круг друзей, небеден,
И, слава Богу, нажиты враги,
И все ж, я рыба вынутая бреднем
Из Волги, Клязьмы или из Оки.
Весельем и расхристанностью русской
Меня встречает каждый ресторан.
И все ж, я – птица сбившаяся с курса
При возвращении из теплых стран.
В те дни когда возьмет тоска арканом
За горло так, что аж в глазах туман,
Я лезу в Боинг с толстым чемоданом
И улетаю через океан.
Потом вдыхаю пыль дворов Неглинки
И в Чистопрудных множусь зеркалах.
С опаской щупают заморские ботинки
Булыжник Пресни в шрамах и буграх.
Знакомые нерадостные лица
Плывут в метро, уткнувшись в детектив,
И вечный запах кофе на Мясницкой,
И Окуджавы простенький мотив.
Все мне родное здесь, и звук и запах,
И неба хмарь и гладкая вода,
И все же я – со штатовского флага
На Площадь Красную упавшая звезда.
* * *
Я здесь обласкан и одет-обут.
Уже прижился, я уже здесь – дома,
Мои стихи востребованы тут.
Уже растет мой сын единокровный,
И жаркие привычны вечера,
И все ж, я – лист с березы подмосковной
Осенним ветром сорваный вчера.
Уже сложился круг друзей, небеден,
И, слава Богу, нажиты враги,
И все ж, я рыба вынутая бреднем
Из Волги, Клязьмы или из Оки.
Весельем и расхристанностью русской
Меня встречает каждый ресторан.
И все ж, я – птица сбившаяся с курса
При возвращении из теплых стран.
В те дни когда возьмет тоска арканом
За горло так, что аж в глазах туман,
Я лезу в Боинг с толстым чемоданом
И улетаю через океан.
Потом вдыхаю пыль дворов Неглинки
И в Чистопрудных множусь зеркалах.
С опаской щупают заморские ботинки
Булыжник Пресни в шрамах и буграх.
Знакомые нерадостные лица
Плывут в метро, уткнувшись в детектив,
И вечный запах кофе на Мясницкой,
И Окуджавы простенький мотив.
Все мне родное здесь, и звук и запах,
И неба хмарь и гладкая вода,
И все же я – со штатовского флага
На Площадь Красную упавшая звезда.
* * *
Пусть трижды гениален ты,
В миру тебе слагают оды,
И сыплют под ноги цветы
Поклонниц грешных хороводы.
Заслужен ты и знаменит,
Жуир обласканный судьбою.
И совесть сонная молчит
В ладу и с миром и с тобою.
Ты к ближним чуток, и дары
Приемлешь грациозно, плавно.
Твои деяния добры,
Да помыслы, увы, тщеславны.
Но иногда вдруг горячо
На сердце выласканном сладко,
Кольнет, как лазерным лучом,
Тебя неясная догадка,
Что тленен почестей брильянт,
Когда у вечного порога
Один лишь ценится талант -
Любить добро,
людей,
и Бога.
1998 г.
ПРОСТО ВЕСНА
Отчего не пойму нахожусь в настроении вздорном,
Почему мне с утра и в течение дня хорошо,
Ни с того ни с сего в сердце всхлипнул аккордик минорный
И в мозгу засюсюкал лирический томный стишок.
Солнце гладит дома по округлостям крыш спозаранку,
Почему ж я взволнован и зрелищу этому рад?
Это просто весна, как молоденькая лаборантка,
Расстегнула снегов накрахмаленный белый халат.
От чего не пойму эта вечная боль в подреберье,
Этот злой непокой, шевелящийся вечно в груди,
Вдуг исчез, словно я неожиданно в Бога поверил,
И надежды рассвет и спасенье души впереди.
От чего вдруг река с места тронулась как электричка,
Улыбается свод, разноцветным полетом прошит,
Это просто весна, это просто весна – медсестричка
Мне бинтует лучами саднящие раны души.
Отчего не пойму вдруг припомнились юные годы,
Где мелькает смеясь в обрамленьи косичек лицо,
Где шумят соловьи, где грохочут весенние воды,
И подъезд темнотой обнимает влюбленных юнцов.
Отчего не пойму мостовые изогнутым телом
Под луной серебрятся, как в лайкре упругая стать,
Это просто весна – одноклассница в фартучке белом
Разрешила себя в губы мягкие поцеловать.
Отчего не пойму нахожусь в настроении вздорном,
Почему мне с утра и в течение дня хорошо,
Ни с того ни с сего в сердце всхлипнул аккордик минорный
И в мозгу засюсюкал лирический томный стишок.
Солнце гладит дома по округлостям крыш спозаранку,
Почему ж я взволнован и зрелищу этому рад?
Это просто весна, как молоденькая лаборантка,
Расстегнула снегов накрахмаленный белый халат.
От чего не пойму эта вечная боль в подреберье,
Этот злой непокой, шевелящийся вечно в груди,
Вдуг исчез, словно я неожиданно в Бога поверил,
И надежды рассвет и спасенье души впереди.
От чего вдруг река с места тронулась как электричка,
Улыбается свод, разноцветным полетом прошит,
Это просто весна, это просто весна – медсестричка
Мне бинтует лучами саднящие раны души.
Отчего не пойму вдруг припомнились юные годы,
Где мелькает смеясь в обрамленьи косичек лицо,
Где шумят соловьи, где грохочут весенние воды,
И подъезд темнотой обнимает влюбленных юнцов.
Отчего не пойму мостовые изогнутым телом
Под луной серебрятся, как в лайкре упругая стать,
Это просто весна – одноклассница в фартучке белом
Разрешила себя в губы мягкие поцеловать.
Луна
Луна!
Неведомый источник,
Ни свет, ни тьма,
ни Бог, ни бес.
Ни властьдержащий полуночник,
Ни раб потухнувших небес.
Чудесный светоч без горенья,
Волков подруга
и цариц,
Источник вечный вдохновенья
Морей,
поэтов
и убийц.
Глава безумного союза,
Непостижима
и бела,
Любви
возвышенная Муза,
И покровительница зла.
1997 г.
В разлуке
Когда стесняют душу стены,
На сердце давит неба хмарь,
Когда пугают перемены
И раздражает календарь.
Когда мечусь в тисках разлуки
Безумцу буйному под стать,
Одной отрады жаждут руки –
Тебя, любимая, ласкать.
Когда зимой от ветра стыну,
Сутулясь от ударов злых.
Когда влипаю в паутину
Московских пробок часовых.
Когда тоскую ночь и день я,
Стихами душу теребя,
Одной отрады жаждет зренье –
Смотреть, родная, на тебя.
Когда стирает краски вечер,
Тревогой ночь вползает в дом,
Когда тоску запой не лечит,
И дни пустые чередом.
Когда светила меркнут разом,
Устав планете свет дарить,
Одной отрады жаждет разум –
С тобой, родная, говорить.
Когда гитара строй не держит,
И голос песней не звучит,
Когда не радуют надежды
И пропадает аппетит.
Когда душою не согреться,
И водкой грусть не заглушить,
Одной отрады жаждет сердце -
Всю жизнь тебя одну любить.
21.12.2007 г.
Когда стесняют душу стены,
На сердце давит неба хмарь,
Когда пугают перемены
И раздражает календарь.
Когда мечусь в тисках разлуки
Безумцу буйному под стать,
Одной отрады жаждут руки –
Тебя, любимая, ласкать.
Когда зимой от ветра стыну,
Сутулясь от ударов злых.
Когда влипаю в паутину
Московских пробок часовых.
Когда тоскую ночь и день я,
Стихами душу теребя,
Одной отрады жаждет зренье –
Смотреть, родная, на тебя.
Когда стирает краски вечер,
Тревогой ночь вползает в дом,
Когда тоску запой не лечит,
И дни пустые чередом.
Когда светила меркнут разом,
Устав планете свет дарить,
Одной отрады жаждет разум –
С тобой, родная, говорить.
Когда гитара строй не держит,
И голос песней не звучит,
Когда не радуют надежды
И пропадает аппетит.
Когда душою не согреться,
И водкой грусть не заглушить,
Одной отрады жаждет сердце -
Всю жизнь тебя одну любить.
21.12.2007 г.
Моему сыну
Первый год пути земного,
Первых знаний легкий груз,
Все невиданно и ново,
Все на ощупь, все на вкус.
Маме первые улыбки,
Первый смех и первый страх,
Неуклюжие попытки
Удержаться на ногах.
Ежедневная работа
Проползти по дому круг,
Нежность, ласка и забота
Теплых бабушкиных рук.
Как и свойственно мужчине,
Так уж нас Господь создал,
Я всегда мечтал о сыне,
Я загадывал, я ждал.
Сын, я ждал и волновался,
Умилялся я когда
Ты в ладони мне стучался
Через мякоть живота.
Кажется назад мгновенье
Пролетел водоворот
Твоего на свет рожденья,
А уж минул целый год!
Стрелки двинулись тихонько,
Закрутилось колесо,
Застучали шестеренки
Жизни новеньких часов.
С этих пор, меняясь, годы
Друг за другом заспешат,
Будет радость и невзгоды,
Зреть и маяться душа.
Будут ссадины и шишки,
Новизна людей и стран,
И зачитанные книжки,
И огонь сердечных ран.
Будет стыд грехов невольных,
И влюбленности пора.
Помогать в уроках школьных
Будет старшая сестра.
Станет груз давить на плечи,
Нарастать забот объем,
Будет прибавляться свечек
В торте праздничном твоем.
Будут разочарованья
И приемы у врача,
Будет первое свиданье
И гулянья по ночам.
Будешь ты от счастья пьяный
Клясться, в грудь себя стучать.
Будем мы, под утро, с мамой
С дискотек тебя встречать.
Будут крупные удачи,
Будет счастье через край,
Будет все, - расти мой мальчик,
Окрыляйся и мужай.
Только первый свой порожек
Ты едва переступил!
Ты расти, а мы, чем сможем,
Подсобим по мере сил.
14/02/2003
Первый год пути земного,
Первых знаний легкий груз,
Все невиданно и ново,
Все на ощупь, все на вкус.
Маме первые улыбки,
Первый смех и первый страх,
Неуклюжие попытки
Удержаться на ногах.
Ежедневная работа
Проползти по дому круг,
Нежность, ласка и забота
Теплых бабушкиных рук.
Как и свойственно мужчине,
Так уж нас Господь создал,
Я всегда мечтал о сыне,
Я загадывал, я ждал.
Сын, я ждал и волновался,
Умилялся я когда
Ты в ладони мне стучался
Через мякоть живота.
Кажется назад мгновенье
Пролетел водоворот
Твоего на свет рожденья,
А уж минул целый год!
Стрелки двинулись тихонько,
Закрутилось колесо,
Застучали шестеренки
Жизни новеньких часов.
С этих пор, меняясь, годы
Друг за другом заспешат,
Будет радость и невзгоды,
Зреть и маяться душа.
Будут ссадины и шишки,
Новизна людей и стран,
И зачитанные книжки,
И огонь сердечных ран.
Будет стыд грехов невольных,
И влюбленности пора.
Помогать в уроках школьных
Будет старшая сестра.
Станет груз давить на плечи,
Нарастать забот объем,
Будет прибавляться свечек
В торте праздничном твоем.
Будут разочарованья
И приемы у врача,
Будет первое свиданье
И гулянья по ночам.
Будешь ты от счастья пьяный
Клясться, в грудь себя стучать.
Будем мы, под утро, с мамой
С дискотек тебя встречать.
Будут крупные удачи,
Будет счастье через край,
Будет все, - расти мой мальчик,
Окрыляйся и мужай.
Только первый свой порожек
Ты едва переступил!
Ты расти, а мы, чем сможем,
Подсобим по мере сил.
14/02/2003